Женщина из Якутии провела три дня в морге и на 3-й день внезапно воскресла. В загробном мире она увидела Бога, будущее, рай и ад.
- Мне был уготован ад! Они говорили: «Это тартарары. Твое место там…». Я была в растерянности и на пределе. — делится матушка.
Если говорить о местонахождении бессмертной души после смерти, то невозможно указать конкретное место, так как духовный мир находится за пределами нашего восприятия. Вместо этого лучше понять к кому направится наша душа. Мы можем надеяться, что после нашей смерти наша душа отправится к Богу, Его святым, и, конечно же, к нашим ушедшим близким, которых мы любили в жизни. Но все зависит от того, как мы проводим жизнь на земле и насколько готовим свою душу к этой встречи с Богом. Господь решает судьбу души человека после его смерти — она либо обретает упокоение в Раю, либо страдает в Аду до Страшного суда. Рай и Ад не являются физическими местами, а скорее олицетворяют собой состояния посмертного существования души, в которых она либо находится в гармонии с Богом, либо в противостоянии с Ним.
В то же время, христиане убеждены в том, что перед Страшным Судом Господь воскресит всех умерших, воссоединив их души с телами.
Матушка Антония, живущая в Печорах Псковской области, неподалеку от известного Свято-Успенского монастыря, в своем недавнем прошлом была основательницей и настоятельницей женского монастыря в Вятских Полянах Кировской области. После третьего инсульта, из-за слабого здоровья, она была отправлена на отдых. С ней произошло нечто невероятное — она вернулась с того света, а ведь раньше она была далека от веры.
Она наблюдала свое тело со стороны, как оно лежало на операционном столе. Вокруг суетились врачи. К груди прижимали прибор, похожий на утюг.
— Разряд! — закричал профессор Псахес.
Ее тело дернулось, но она не чувствовала боли.
— Разряд!
— Сердце не реагирует!
— Разряд! Еще! Еще!
Врачи пытались «запустить» ее сердце почти полчаса. Она видела, как молодой ассистент положил руку на плечо профессору:
— Борис Исаакович, прекратите. Пациентка мертва. Профессор снял перчатки, снял маску. Она видела его удрученное лицо, все в каплях пота.
— Как жаль! — сказал Борис Исаакович.
— Такая операция, шесть часов усилий…
— Я здесь, доктор! Я жива! — кричала она.
Но врачи не слышали ее. Она попыталась схватить Псахеса за халат, но ткань даже не шевельнулась. Профессор ушел. А она стояла возле операционного стола и смотрела, как завороженная, на свое тело. Санитарки переложили его на каталку, накрыли простыней. Она услышала, как они говорят:
— Снова проблемы: приезжая умерла, из Якутии…
— Родственники заберут.
— У нее нет родственников, только несовершеннолетний сын.
Она шла рядом с каталкой. И кричала:
— Я не умерла! Я не умерла! Но никто не слышал ее.
Сама матушка так вспоминает случившееся:
- Вы знаете, Господь милосерден! Он любит каждого из нас, даже самого последнего грешника… Вот, у меня есть татуировка — уже едва заметная буква «А». Это воспоминание о моем тюремном прошлом. Первая буква моего имени. По документам я Ангелина. В молодости были тяжелые времена… Не зная моего прошлого, невозможно понять, что произошло со мной после смерти. Что было, то было… Но прежде вот что скажу.
Я родилась в Чистополе. Это маленький город на Каме в Татарстане. Мой отец, Василий Рукавишников, пошел на фронт добровольцем. Погиб на Брянщине, в партизанах. Моя мать, Екатерина, вновь вышла замуж — за старика, который был на тридцать лет старше ее. Я так его ненавидела, что убежала из дома. Я попала в детский дом в Казани. Сказала, что я сирота. По окончании войны меня вместе с подругами обучили мотористками и отправили на шахту в Свердловскую область. Уже в первый день мы устроили бунт из-за домогательств. Мы были еще девочками, а шахтеры там были опытные. С первого же дня они нас облапали… И тогда я подбила подруг бежать в Москву, к товарищу Ворошилову. Жаловаться. Добирались мы на подножках вагонов, были отчаянными и смелыми. Переночевали в парке Горького, в кустах, прижимаясь друг к другу… Утром я, как самая младшая, на вид мне давали лет двенадцать, пошла на разведку. Выбрала на лавочке дяденьку посолиднее. Подошла, спросила, как найти Ворошилова. Дяденька ответил, что запись на прием ведется в приемной Верховного Совета на Моховой улице.
Мы нашли эту приемную. Пришли туда всей толпой.
«Куда?» — спросил нас милиционер у двери.
— «К Ворошилову!»
— «Зачем?»
— «Это мы только ему расскажем».
Милиционер отвел нас в какой-то кабинет. За столом сидел толстый начальник. Глянул на нас строго: «Рассказывайте!».
А я как закричу: «Бежим, девчонки! Это не Ворошилов!».
Мы устроили такой шум, что все сбежались. И тут я вижу, как Ворошилов входит. Я узнала его по фотографиям. Он увел нас с собой. Велел принести бутерброды, чай. Выслушал нас. И спросил: «Хотите учиться?» — «Да!»
«Дайте знать на кого предпочитаете», — было сказано мне, и я решила заняться геологией в техникуме в Кемеровском регионе. Но вот несчастье — я впуталась в преступный мир. Наслаждение от жизни на грани, полной риска и заманчивой красоты, заставило меня сделать татуировку как знак моего удачливого статуса. Но веселье не длилось долго: нашу банду поймали, и тюрьма не оказалась мне по душе.
Когда я была освобождена, я поклялась себе, что никогда больше не окажусь за решеткой. Я вышла замуж и переехала в Якутию, в деревню Нижний Куранах. Там я работала на «Якутзолоте» и даже была награждена Орденом Трудового Красного Знамени. Вначале все было хорошо в семье, родился мой сын Сашенька. Но потом мой муж начал пить.
Он начал избивать меня из-за своей ревности. Затем он меня бросил. Я не стала скорбеть — я уже пережила с ним столько страданий! И вот на меня обрушилась болезнь. Сначала я не придала ей значения, но когда я начала терять сознание в самый неподходящий момент, я обратилась к врачам. Они обследовали меня и обнаружили опухоль в моей голове.
Меня срочно отправили в Красноярск, в клинику медицинского института. Я плакала: «Спасите меня! У меня один сын, еще школьник, он останется сиротой!».
Профессор Псахес согласился выполнить операцию. Я знала, что операция опасна, и была очень напугана. Тогда я вспомнила о Боге. Раньше я была атеисткой, но тогда в голову пришла молитва. Вернее, духовный стих, которому меня научила одна женщина в детстве, называется «Сон Богородицы». Он рассказывает о Христе и всех его страданиях. Почти все Евангелие пересказано в этих стихах…
Теперь уже ясно кем я была в прошлом, потому и перейдем к тому, что произошло дальше.
Меня повезли на операцию, и я шептала «Сон Богородицы» в состоянии страха. Мне дали обезболивающее, начали бурить мою голову… Я не чувствовала боль, но слышала все — как они работают с моей головой. Операция длилась долго. Затем, как во сне, я услышала, как меня пощёчили.
«Все, просыпайся!» — сказали они. Я очнулась от обезболивающего, попыталась встать, но тут мое сердце внезапно остановилось.
Казалось, что меня что-то вытолкнуло из тела — я выскользнула из себя, как из одежды…
Смерть…Они отвезли мое безжизненное тело в холодную комнату без окон.
Я, Ангелина, стояла рядом. Я видела, как мой труп переложили на железную койку. Как сняли с меня бахилы, которые были на мне во время операции. Как привязали бумажную табличку. И закрыли дверь.
В комнате стало темно.
Справа от моего тела лежала обнаженная женщина с быстро зашитым разрезом на животе. Я была удивлена: я никогда раньше не знала ее. Но я почувствовала, что она мне почти как родная. И я знала, от чего она умерла — у нее был оборот кишечника. Мне стало страшно в морге. Я побежала к двери — и прошла сквозь нее! Я вышла на улицу — и оцепенела.
Трава, солнце — все исчезло! Я бегу вперед, но нет дороги. Как будто я привязана к больнице. Я вернулась обратно. Я вижу врачей, больных в палатах и коридорах. Но они меня не замечают.
В голову пришла глупая мысль: «Я теперь невидимка!». Мне самой стало смешно. Я начала смеяться, но никто меня не слышит. Я попыталась пройти сквозь стену — и это получилось! Я вернулась в морг. Снова увидела свое тело. Я обняла его, начала трясти, плакать. Но тело не шевелится. И я заплакала, как никогда в жизни не плакала…
Внезапно рядом со мной, как из ниоткуда, появились фигуры. Я назвала их «воинами». Они были одеты как святой Георгий Победоносец на иконах. Я почему-то знала, что они пришли за мной. Я начала сопротивляться. Кричу: «Не трогайте меня!». Они решительно взяли меня под руки. И внутри меня раздался голос: «Сейчас ты узнаешь, куда попадешь!»
Меня закружило, погрузило в темноту. И вдруг на меня обрушилась нестерпимая боль и тоска.
Я была на пределе, я кричала и бранилась, но каждый раз внутри становилось только хуже. Найти слова, чтобы описать эти страдания, просто невозможно… И вдруг, кажется, кто-то тихо шепчет мне на правое ухо: «Раба Божия Ангелина, успокойся — твои муки уменьшатся…». Я замолчала. И почувствовала за спиной что-то вроде крыльев.
Вдруг я взлетела куда-то. Видала: впереди еле видимый свет. Свет тоже двигается, и я боюсь его потерять. И ощущаю, что справа от меня, словно маленькая пчела, летит кто-то еще. Оглянулась вниз, и увидела множество мужчин с серыми лицами. Они тянут руки вверх, и я слышу их голоса: «Молись за нас!»
А я до последнего была неверующей. В детстве меня крестили, но потом я не посещала церковь. Выросла в детдоме, где нас воспитывали как атеистов. Только перед операцией вспомнила о Боге…
Этой «пчелки» справа не вижу, но чувствую ее. И знаю, что она не злая. Спрашиваю у нее о людях: «Кто они и что это?» И тот же мягкий голос отвечает: «Это тартарары. Твое место там…».
Тогда я поняла, что это ад.
Внезапно я почувствовала себя как на Земле. Но все вокруг было ярче, красивее, цветущее, как весной. И воздух наполнен прекрасным ароматом, все вокруг пахло. Меня удивило то, что на деревьях одновременно были и цветы, и плоды — ведь так не бывает. Увидела массивный, резной стол, а за ним трое мужчин с одинаковыми очень красивыми лицами, как на иконе «Троица». А вокруг множество людей. Я стояла и не знала, что делать.
Ко мне подлетели те воины, которые приходили в морг, поставили меня на колени. Я наклонилась лицом до земли, но воины подняли меня и жестами показали, что так делать не надо, а нужно держать плечи прямо, а голову склонить на грудь… И начался разговор с теми, кто сидел за столом.
Меня поразило то, что они знали все обо мне, все мои мысли. Их слова как будто возникали во мне: «Бедная душа, сколько грехов ты накопила!» Мне было страшно стыдно: вспоминались все мои плохие поступки, каждая злая мысль. Даже те, о которых я уже давно забыла. И я почувствовала себя очень жалко. Поняла, что жила неправильно, но не обвиняла в этом никого — сама свою душу разрушила..
Внезапно я поняла, как называется тот, кто сидит в середине, сказала: «Господи!» Он ответил, и в моей душе внезапно наступило райское блаженство.
Господь спросил: «Хочешь вернуться на Землю?»
— «Да, Господи!»
— «А посмотри вокруг, как здесь прекрасно!»
Он воздел руки вверх. Я оглядела вокруг — и все вокруг засияло, стало невероятно красиво! А внутри меня произошло то, что я никогда не испытывала: в мое сердце вошли бесконечная любовь, радость, счастье — все сразу.
И я сказала: «Прости, Господи, я недостойна!»
И тут вспомнила о сыне, и сказала: «Господи, у меня есть сын Сашенька, он не справится без меня! Я сама сирота, не смогла уйти от тюрьмы. Хочу, чтобы он не погиб!»
Господь ответил: «Ты вернешься, но исправь свою жизнь!»
— «Но я не знаю как!»
— «Узнаешь. На твоем пути встретятся люди, они подскажут! Молись!»
— «Но как?»
— «Сердцем и мыслью!».
И тут мне открыли будущее:
«Ты выйдешь замуж снова».
— «Кто же меня возьмет такую?»
— «Он сам тебя найдет».
— «Мне не нужен муж, я уже намучилась со своим пьяницей!»
— «Новый будет добрый человек, но тоже не без греха. Не уезжай с Севера, пока не проводишь сына в армию. Потом встретишь его, выйдешь за него замуж. А потом тебе суждено найти своего брата».
— «Неужели он жив? Я не получала новостей о Николае с войны!»
— «Он инвалид, передвигается на коляске. Найдешь его в Татарии, и сама с мужем туда переедешь. Ты будешь очень нужна брату, будешь заботиться о нем, и сама его похоронишь».
— «А с сыном все будет хорошо?»
— «Не тревожься за него. Когда он станет взрослым, он откажется от тебя. Но не падай духом. Вспоминай Господа и рассказывай людям о том, что ты увидела здесь! И не забывай — ты обещала изменить свою жизнь!»
Вскоре я проснулась в своем теле.
Почувствовала, что замерзла до костей. Взмолилась: «Мне холодно!» И слышу голос в правом ухе: «Потерпи, скоро за тобой придут!»
И действительно: дверь открывается, входят две женщины с тележкой — собирались доставить меня в анатомический зал. Они подошли ко мне, а я скинула простыню. Они в ужасе кричат и бегут!
Профессор Псахес, который меня оперировал, бежит сюда с медперсоналом.
Говорит: «Это невозможно, она жива».
Освещает глаз некой лампой. Я все вижу, все чувствую, но я так замерзла, что не могу ничего сказать, только моргнула. Меня привезли в палату, обложили грелками, укутали в одеяла. Когда согрелась, рассказала о том, что со мной произошло.
Борис Исаакович Псахес внимательно прислушался. Сказал, что после моей смерти прошло три дня.
Еще в больнице я записала свои переживания в журнал «Наука и религия». Не уверена, что они были опубликованы. Профессор Псахес назвал мой случай уникальным. Через три месяца меня выписали.
Я вернулась в Якутию. Снова устроилась в «Якутзолото», где всегда ценили меня. Продолжила работать и воспитывать своего сына. Стала ходить в церковь, молиться. Все произошло так, как предсказали мне на том свете. Затем вышла замуж. И нашла своего старшего брата Николая, потерянного в войне, в Татарии. Он был одиноким инвалидом на коляске, уже очень больным. Мы переехали в Нижнекамск, ближе к брату. Нам с мужем дала квартиру как северянам. К тому времени я уже была на пенсии. Заботилась о брате до его последнего дня. Похоронила его, а затем и я заболела.
Заболело в боку, во рту стало кисло. Терпела долго. По сравнению с адскими муками все земные болячки — как укол булавкой. Мой сын и муж уговорили меня пойти в больницу. Из поликлиники отправили на обследование в Казань. Там обнаружили рак печени. Сказали, что с операцией опоздала, что метастазы пошли. И меня охватила такая тоска — не передать. Грешная мысль пришла: «Кому я нужна такая, всем обуза!».
Пошла на мост — топиться.
Но перед тем как броситься в воду, решила попрощаться с небом. Подняла глаза — и увидела кресты и купола. Храм. Думаю: помолюсь в последний раз перед тем, как утопиться. Пришла в собор. Стою перед иконой Богородицы и плачу. Тут женщина, что в храме убиралась, заметила мои слезы, подошла, спросила, что со мной случилось. Рассказала про рак, про то, что муж начал пить, что никому я не нужна, что у сына своя семья, и я ему обуза. Что хотела руки на себя наложить. А женщина мне и говорит: «Тебе надо сейчас же ехать в Набережные Челны. Туда приехал замечательный отец, архимандрит Кирилл из Риги. Он все на свете лечит!». Так я и поступила.
Потом он стал моим духовным отцом — это архимандрит Кирилл (Бородин). Чудотворец и праведник. При советской власти в тюрьме за веру страдал. Он сам, врач по образованию, многих людей исцелил. В 1998 году отошел ко Господу. Мне отец Кирилл не только жизнь спас — он душу вымолил.
Приехала я тогда в Набережные Челны по указанному мне в церкви адресу, даже домой в Нижнекамск заезжать не стала. Очередь стоит в квартиру, в которой отец Кирилл принимает, длиннющая. Думаю, всю ночь стоять придется. Тут дверь распахивается, выходит священник и меня рукой манит: «Матушка, иди сюда!» Завел к себе. Ладонь на голову положил: «Ах, какая ты болящая!»
Внезапно, я была наполнена радостью, подобно тому, как это было на том свете перед Всевышним… Желала поделиться с отцом Кириллом своими чертоговыми переживаниями, но он меня прервал: «Я знаю всё о тебе». Тогда отец предложил мне: «Отправляйся в Елабугу, там восстанавливают монастырь. Передай Евгении, что ты пришла по моему указанию».
Я была в растерянности: «Но у меня же есть муж и сын!»
На что отец Кирилл ответил загадочными словами: «У тебя никого нет!»
Я возмутилась: «Уже ночь!»
Но он сурово заявил: «Благословляю отправиться!»
Что мне оставалось делать? Я пошла на автовокзал. Все рейсовые автобусы уже уехали. Вдруг некий человек остановился: «Кто на Елабугу?»
Он и отвез меня прямо до монастыря. Там уже ждали. Я начала жить при монастыре и молиться. Но мои силы уходили. Я еле могла есть: печень начала отказывать…
И тут мне приснился сон. Я видела четверых мужчин в белых одеждах, окруживших меня. Я лежала, а один из них сказал: «Сейчас будет больно. Терпи, не бойся, рак пройдет».
Утром я проснулась, и боли в печени не было. Появился аппетит — я бросилась на еду. Ела все, от чего раньше отказывалась — булку, суп. И ни разу не кололо в боку! Потом приехал отец Кирилл. Я рассказала ему о своем странном сне.
Спросила: «Кто меня исцелил во сне?»
Он ответил: «Разве ты не догадалась? Это Божья милость!»
Отец Кирилл благословил меня на возвращение домой в Нижнекамск — забрать вещи и оформить документы.
Я приехала, а муж и сын уже считали меня погибшей. Я объяснила мужу, что нужен развод, что я хочу в монастырь, моя душа жаждет служить Богу. Он принял это. Но сын был категоричен: «Не отпущу!»
Привязал меня к собачьей цепи. Три дня держал, даже в туалет со мной ходил. Я молилась, чтобы Господь привел сына в сознание. Наконец, Саша все же отпустил меня в монастырь. Но в спину крикнул: «Теперь ты мне не мать…»
Тогда я вспомнила, что Господь говорил мне на том свете: «Сын от тебя откажется».
Так я приняла постриг с именем Антония.
В монастыре я изменила свою жизнь, как обещала Господу. Потом меня благословили строить новый монастырь в Вятских Полянах, где я стала настоятельницей. Я служила там. Но после инфаркта я попросила о покое. Приехала во Псков, потом переехала в Печоры. Здесь, рядом со святыми местами, мне легче молиться и дышать…
Однажды я даже видела чудо в храме: таинство превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Это было на Пасху, когда Царские врата, закрывающие вход в алтарь, были раскрыты. Я стояла у Царских врат, ожидая причастия. И видела, как священники совершают таинство у алтаря, вынимая частицы из просфоры. Я думала: как же хлеб превратится в Плоть Христа? И вдруг в алтаре засияло, как солнце. Я увидела — вместо просфоры лежит младенец. Такой красивый, светящийся. Но священники воткнули копье в него! Я закричала по всему храму: «Не трогайте младенца!» Люди смотрели на меня, не понимая, что происходит. Но я видела: золотая чаша для причастия становится прозрачной, как стекло. И сама собой наполняется кровью. После службы, испуганная, я рассказала обо всем своему духовному отцу.
Он успокоил меня: «Господь показал тебе чудо, радуйся!»
Итак, я живу в радости. Хочу сказать всем: нет смерти, есть вечная жизнь. Нужно только любить друг друга и быть верными Господу.
И знаю ещё вот о чем, мне это было так же открыто, что впереди Россию ждут тяжелые испытания. Но если мы станем добрее, если народ станет каяться и жить благочестиво, то Господь простит нас и помилует.
Утверждение в жизнь после смерти является основополагающим принципом православной веры и первым членом Символа Веры. Если вопрос заключается в том, что представляет собой посмертная жизнь, мы можем ответить, что это продолжение нашего текущего существования на Земле, но в другой плоскости и при кардинально отличных обстоятельствах.
Как земная жизнь приближает или отдаляет человека от Бога, так же и после смерти некоторые души остаются с Богом, а некоторые удаляются от Него.
Душа входит в посмертное существование, не оставляя позади ничего, что ей принадлежит. Все склонности, как хорошие, так и плохие привычки, все страсти, которые она приобрела и для которых она жила, сопровождают ее и после смерти. Вот почему так важно победить страсти и осаодиться от грехов еще на земле.
Жизнь после смерти — это проявление бессмертия души, которое было дано ей Богом для выполнения своего предназначения и своей сущности. Образ, подобие и дыхание жизни делают душу личностью и бессмертной, как и ее Создатель, который является личностью и бессмертен — вечен: «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (Прем.2:23).
В нашем Telegram‑канале, и группе ВК вы найдёте новости о непознанном, НЛО, мистике, научных открытиях, неизвестных исторических фактах. Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить.
Похожие статьи
ДРУГИЕ НОВОСТИ
